— Дыхательные практики? — слегка скептически переспросил рыжий.

— Именно. Я вот постоянно этим занимаюсь.

Это его мгновенно убедило и он сразу же попросил научить. Я по-быстрому объяснил базовые принципы, после чего мы начали собираться.

Солнце уже спряталось в Ладоге, а небо потемнело.

Напоследок я обошел окрестности и нашел провал, образовавшийся после частичного обрушения пещеры. Повреждения были не такие уж сильные. Но зато теперь сюда могла войти глыба гораздо большего размера.

Новоиспеченный всесильный теневик отчаянно мерз.

Как только отошел от костра, его снова затрясло. После такого испытания и потрясений парню требовался хороший отдых. Поэтому на обратном пути я взялся за весла. Тимофей завернулся в тот самый брезент, что нам дали от дождя, и всю дорогу отважно боролся со сном.

Что нас встречают, было заметно издалека. Береговая часть деревни сияла трепыхающимися огнями десятков факелов.

Я запоздало понял, что вид у нас не тот, что обычно бывает после удачной рыбалки. Перепачканные с головы до ног и все в ссадинах, на отдыхающих похоже мы не были.

Возглавлял встревоженную толпу староста.

Вообще сборище немного устрашало. Вооруженные факелами, вилами, топорами и прочим опасным хозяйственным инвентарем, жители производили впечатление скорее обороняющихся, чем встречающих.

Как только мы приблизились достаточно, чтобы разглядеть наш вид, часть людей ахнула и зашушукалась, но Евдоким Пахомович лишь нахмурился.

— Живые, — с тяжелым выдохом сказал он, когда борт ударился о пристань. — Мы уж думали, что надобно за помощью посылать, что сгинули…

Сообщать о том, где мы были и что делали, я пока не собирался. Сначала побеседую с купцом Дробыниным, а уж потом сообщу местным, что угрозы больше нет. Они годами тут живут, привыкнув к проклятому острову, обождут ещё немного.

Да и несмотря на положительные характеристики старосты, не был я уверен, что никто из них не доложит купцу. Тогда наша сделка может и не состояться. Я, конечно же, потом в любом случае расскажу всё Евдокиму, нечего им в страхе жить.

Но Дробынину придется заплатить за своё халатное отношение к проблемам его людей. Тем, что они станут моими людьми.

Не был я уверен и в том, что тут справился бы маг света. Неизвестно, насколько важным было присутствие теневика и поглощение им источника. Может это сыграло ключевую роль, а может и нет.

Но тем не менее, место я сделал безопасным.

Хороший день выдался.

— Вы как, Тимофей Петрович? — обеспокоенно спросил староста, увидев как трясется парень, выбираясь из лодки.

— Н-н-нормально, — закивал рыжий, зябко обняв себя за плечи. — В воду упал, замерз.

Староста скептично посмотрел на его сухую одежду, но по этому поводу не высказался, только засуетился, разгоняя зрителей:

— Расступись, дайте пройти-то. Гостей согреть да накормить надобно. Прошу, господа, — мужчина сделал приглашающий жест.

Жители, разглядывать которых сейчас не было никаких сил, орудия опустили и начали расходиться. Остались самые пытливые, но они держались в стороне, следуя за нами на приличном расстоянии.

Дом старосты встретил жаром растопленной печи и пленительным ароматом еды. Умылись мы ещё на улице, колодезной водой из ведра. Тимофей сразу же прибился к печи, прижимаясь к её теплому боку и блаженно улыбаясь.

Хозяин захлопотал, накрывая на стол.

За окном маячили любопытные лица деревенских, делающих вид, что они прогуливаются.

— Ну вот праздник, все целы и здоровы, — добродушно проворчал староста, доставая из печи объемный горшок. — Я вас, господа, канунником угощу, с репой томленой и ряпушкой сегодняшнего улова.

Запах от неизвестного мне блюда исходил такой, что выяснять подробности рецептуры я не захотел. Евдоким Пахомович достал второй горшок и принялся уставлять стол прочими закусками.

Хозяин погрозил кому-то кулаком, задернул занавески и мы приступили к трапезе. Во время еды удалось договориться и на ночлег, староста радушно предложил нам остаться у него.

Под конец в центре стола оказалась запотевшая бутыль. Мужчина протер её рукавом и с гордостью провозгласил:

— Брусничная настойка, господа. Руку на отсечение дам, такой добротной во всей столице не встретишь. Токмо опосля ужина, как и полагается. Для здоровья, — он хитро взглянул на рыжего, — купающихся.

Купальщик же к тому времени уже задремал, сложив руки на стол.

— Жаль, времени баньку вам истопить не было… — посетовал Евдоким, разливая напиток по крошечным рюмкам.

— В следующий раз, — улыбнулся я его заботе.

— Что же, так понравилось у нас, что вернетесь? — изумился мужчина.

— Обязательно. Прекрасный у вас тут отдых.

Староста недоверчиво взглянул на мои рассеченные руки и бровь, которая только перестала кровоточить и недоуменно покачал головой. Но оспаривать предпочтения столичного гостя он не решился.

— Вы только на гору не ходите… — с надеждой обронил он.

Именно туда я и собирался с самого утра.

Глава 10

— А с горой-то что не так? — поинтересовался я. — Или тоже проклятое место?

— Опасное, для городских особенно, уж простите, — староста оценивающе оглядел меня. — Не туда ногу поставите и всё, поминай как звали. Сыпучая та гора.

Я покивал, делая вид, что такое объяснение меня полностью устраивает.

Темнил мужчина, не хотел выдавать хозяина горы. Вероятно боялся, что столичный маг навредить тому может.

К нечисти у большинства отношение было снисходительное. В городах её почти не было, так что жители, кто на природу редко выбирался, мало знали об этих существах. По большей мере сказками считали.

Это деревенские с нечистью жили бок о бок, да как-то ладили. Если же не удавалось, то шамана звали. Но тот прогонял, а не уничтожал уже ставших довольно редкими представителей иного мира.

Так что вполне обыденной реакцией городского могло стать попытка убить нечто ему непонятное, да ещё и страшное. Учитывая любовь к запугиванию и являться в устрашающем образе.

Но мне как раз нужно было поладить с хозяином горы.

Ведь именно он помогал жителям деревушки, иначе не было бы таких запасов, той же дичи, да и ягод с травами. Такого нужно союзником делать, а не гнать.

Евдоким Пахомович выделил нам комнатку с кроватями, вытащил из сундука свежее белье и пахнущие сеном подушки. Тимофея уговаривать отправиться спать было не нужно. Парень едва добрался до постели и рухнул туда, тут же засопев.

А я решился прогуляться перед сном.

Ночь была удивительно хороша. Над пресловутой горой висела низкая большая луна, её свет отражался в озере, создавая серебристую рябь. Стояла такая тишина, что уши заложило с непривычки.

В городе всегда есть какой-нибудь шум. К нему быстро привыкаешь и не обращаешь внимания. Только тут было понимание, что такое настоящая тишина.

Лунного света хватало, чтобы видеть дорогу, так что фонарик, прихваченный с собой, я не включал. Неспешно шел к берегу, наслаждаясь ночной прохладой и умиротворением этого места.

Все спали, редкие огни выделялись среди силуэтов домов.

Ещё днем я заметил большой заброшенный дом, стоящий на возвышении у озера. Видимо бывший господский. Туда я и направился, решив что это отличный наблюдательный пункт.

Дорожка наверх заросла, коварно скрывая скользкие от ночной влаги булыжники. Пару раз чуть не навернувшись, дальше я шел осторожно, тщательно выбирая куда ступить.

И, пока смотрел под ноги, не заметил какой вид отсюда открывался.

Выбравшись на расчищенную площадку перед домом, я уважительно хмыкнул. Деревня была как на ладони, а также часть озера и тот самый остров. Слабые огоньки на той стороне реки обозначали мастерские и загоны для скота.

Я присел на скамейку с потрескавшейся от времени краской и принялся созерцать местный ландшафт, заодно анализируя события этого долгого дня.

Ещё утром я уезжал из особняка, провожаемый домашними.